Если Новый год — это нарядные елки и ожидание чуда, то голосование по поправкам к Конституции — это быстро сменяющиеся билборды об опасности коронавируса на бравые заявления о благополучии, которое нас ожидает 1 июля.
Голосование проходило в Воронежской области в период самоизоляции, поэтому, с одной стороны, властям надо было призывать сидеть дома, т. к. заболевших много и у каждого среди знакомых появились те, кто или болеет или переболел, а если не повезло, то и умер от нового вируса, но... «Но» — это самое главное слово последних лет, которое может объяснить всё. Знаменитое: «Денег нет, НО вы держитесь» именно из лексикона действующего власти. Так вот. Заболевает много, но голосовать как-то надо, а значит и нечего стращать. Быстро город украсился радостными плакатами ожидаемого благополучия с радостными семьями, детьми, обнимающими собак и кошек, малышами, довольными медициной и пенсионерами, восхищающимися заботой о них.
Особенно порадовал билборд про сохранение природных богатств. Учитывая, что в Воронежской области на черноземных полях, рядом с уникальным Хопёрским заповедником и чистейшей рекой Хопёр, планируют добывать никель, и уже несколько лет идет противостояние местных жителей с УГМК (Уральской горно-металлургической компанией), которая собирается построить ГОК.
Конечно же, в каждом издании рассказали не только о благополучии со 2 июля, но и про врагов. Без Михаила Ходорковского никуда. Если бы его даже не было, то власти следовало бы его придумать.
Даже карту предполагаемого расчленения страны напечатали. Только карта странная получилась и с такими названиями как, например, «Muscovia» или «Tocharstan» , а также «Nenetsia».
Конечно же, расчленением должен, по мнению редакции газеты заниматься Госдеп США. Почему-то только в Госдепе плохо знают английский язык и производное от «Moscow», нанесли на карту с орфографической ошибкой — «Muscovia», не говоря уже о том, что в английском языке нет образования названия страны с окончанием — «- via». Во что-то типа «Moscow land» с точки зрения лингвистики поверить можно, но, то, что американцы будут делить страну, придумывания названия, которые неспособны сами выговорить, сложно. Пусть это останется на совести «АиФ» главного редактора И. А. Черняка.
Как можно начать голосование в период самоизоляции и высокого уровня заболеваемости без Парада?
Долго гадали жители, будет или не будет. Власти успокоили. Парад будет, несмотря ни на что.
Не отменять же Парад из-за высокой смертности от коронавируса?
Чтобы радость была полной, жителям центра города ограничили выход на улицу.
25 июня — первый день голосования по новым правилам.
Толпы старшеклассников и студентов бегают и громко обсуждают:
— Видел у ЮВЖД?
— Что видел?
— Палатку!
— Да ты что! Побежали смотреть!
На радость детям и пожилым жителям, дворы украсились палатками для голосования:
На входе на такой передвижной участок, представляешься, показываешь удостоверение и спрашиваешь у председателя УИК: «Можно снимать?» Он, вежливо улыбаясь отвечает: «Конечно!»
После окончания первых дней голосования появилось ощущение, что это очередной процесс, где власть уверена в своих силах и единственная цель — сделать так, чтобы ни у кого не было и шанса придраться к итогам.
Пропущенный звонок высвечивается на телефоне.
До дня голосования было несколько звонков жителей области с просьбами прокомментировать то или иное событие о ходе голосования: где-то людям требовалось разъяснять, что по новым правилам голосование в течение нескольких дней абсолютно законно, где-то человек отправлялся на «Карту нарушений», т. к. были признаки того, что происходит что-то непонятное.
Непонятное добралось и до меня. Итак, пропущенный звонок. Перезваниваю.
— Добрый день!
— Добрый!
— У меня пропущенный звонок от Вас. Вы что-то хотели сообщить?
— Я!? Нет! Я никому не звонил!
— Как нет? У меня пропущенный с этого номера.
— Я не звонил...
— Странно!
— Странно.
— До свидания!
— Досвидания.
Проходит несколько минут. Звонок с этого же номера.
— Да!
— Я Роман Удот из «Голоса»
— А я из Воронежа
— Да?
— Да
— Вы мне звонили
— Нет. У меня пропущенный был и я перезванивал.
— Странная ситуация. Надо спросить у других.
Ларчик открылся быстро. Выяснилось, что кто-то с личного номера Романа Удота обзванивал всех координаторов в регионах и требовал находить несуществующие нарушения.
В дальнейшем Роману уже позвонил лжекоординатор «Голоса» из Башкортостана, рассказывающий о выполнении задания. Благодаря стойкости и напористости, в конце разговора выяснилось, что это «журналист» с НТВ.
Конечно, такой провал их не остановил, и все последние дни шли программы про ужасный «Голос», работающий на все разведки мира. Здесь-то «Штирлиц начал что-то подозревать».
Стационарные участки для голосования в школах и детских садах внешне похожи на обычные, но замер температуры на входе, выдача маски и перчаток больше напомнило посещение больницы.
Молодой человек с антисептиком дополнял картину. В дальнейшем выяснилось, что это не член комиссии, а наблюдатель Общественной палаты, которая не нашла мест для наблюдателей от «Голоса», но были места для тех, кому председатель комиссии отдавала указания и знала лично, т. к. этими «независимыми» наблюдателями оказывались или работники учреждения, где проходило голосование или студенты, слабо понимающие, зачем нужен наблюдатель на этом празднике волеизъявления.
Дня тишины нет, противников поправок к телевизору не подпускают. Все хорошо, но, чтобы было ещё лучше, агитационные газеты разместили рядом с информацией по голосованию.
Утро 1 июля. Заходишь в соцсети, чтобы посмотреть как идет ход голосования на Дальнем Востоке, а тебе уже сразу предлагается видео, где одни стулья и голоса, но в описании сразу указано, чтобы никто не сомневался, что это координатор движения «Голос» инструктирует проводить провокации. Тут же реклама статей о том, что враги пытаются дискредитировать кристально честное голосование.
Истерия в отношении «Голоса» уже шла несколько дней, поэтому не привыкать.
Утро, прихожу на участок, тут же обрабатывают руки антисептиком, выдают маску и перчатки. Представляюсь, председатель комиссии берет удостоверение журналиста и, листая какой-то список в телефоне, что-то находит и многозначительно говорит: «Понятно». Регистрируюсь.
Сразу обратил внимание на стойку с информацией. После шума в СМИ убрали все агитационные газеты. Больше на участках я их не встречал.
— За черту не заходите! — кричит каждому вошедшему член комиссии.
Человек заходит, у него спрашивают адрес, после чего его просят показать паспорт и расписаться.
Кто-то интересуется паспортом, кто-то решил, что можно и на слово поверить, поэтому для членов комиссии началось голосование «на доверии»: человек называл имя, адрес — член комиссии спрашивала паспортные данные и просила расписаться. Такое часто происходит на выборах в сельской местности, где все друг друга знают, но в миллионном Воронеже я видел впервые.
Обратил внимание секретаря на такое нововведение. Комиссия начала перешептывания друг с другом, затем информация дошла до адресата — и вновь паспорт начал фигурировать в процессе голосования.
Обед. Самое время посетить те участки, где всегда всё было без нарушений.
Как обычно, пообщался с членом комиссии, выдающим перчатки и маски, которая рассказала как всё у них хорошо — и внешне действительно всё было тихо и спокойно, ведь это один из немногих участков с КОИБами.
Процедура стандартная: зарегистрировался, сел, наблюдаю за работой комиссии.
Проходит минуты три, как на пороге появляется майор и просит выйти.
Разговор сразу не клеится:
— Вы кто?
— Журналист
— А документы есть
— Есть. Показываю.
Он смотрит и сразу:
— Почему Вы мешаете комиссии?
— Не мешаю. С чего Вы взяли?
Вызывает председателя
— Он может здесь находиться? — показывает на меня сотрудник полиции.
Председатель удивленно: «Да. Он зарегистрировался. Журналист»
— И он не мешает комиссии?
— Нет.
— Хорошо.
Сотрудник ушел, председатель побежала в другую сторону.
Вернулся на участок.
Пока сидел, написал уведомление о фото и видеосъемке, отдал вернувшейся взволнованной председателю комиссии, которая сразу без былой доброжелательности указала, что делать фото можно только сидя в углу.
Почему-то запрещено было снимать не только перемещаясь по участку, но и заполненные и брошенные в урну бюллетени, при этом ссылаясь на решение ЦИК. Какую государственную тайну могут хранить бюллетени в урне, которые скоро будут пересчитывать, абсолютно непонятно.
Хотя, вот такую странность в расположении бюллетеней зафиксировали журналисты даже с далекого расстояния:
Какова вероятность того, что несколько бюллетеней упадет при свободном падении один на другой, пусть высчитывают математики.
Подобные аномалии заинтересовали членов комиссии только в том, что они пожаловались в ЦИК. Выйдя с участка, прочитал, что поступила жалоба на действия корреспондентов в Воронежской области, которые зафиксировали такое странное расположение бюллетеней в избирательной урне и пытались это зафиксировать.
К вечеру вернулся на участок, где уже был. Спросил у секретаря информацию о досрочном голосовании, и она спокойно начала рассказывать, что произошла миграционная аномалия и с участка открепились 176 человек и 87 прикрепились, да и число проголосовавших досрочно — более 50% от числа избирателей — выглядело странно. Тут на пороге появилась председатель, прекратившая этот поток цифр. Она заявила, что эти данные передаются только в ТИК. Пресекла утечку столь ценной информации о досрочном голосовании словами:
«У нас свои секретики — у вас свои».
Все дальнейшие переговоры свелись к обещанию, что потом цифры сообщат.
«Сообщение данных» не произошло, но я не был расстроен, т. к. те цифры, которые действительно сообщили, дали больше информации об организации голосования, чем число избирателей, проголосовавших досрочно в помещении.
До закрытия участка осталось около двух часов, на лицах членов комиссии улыбки и доброжелательность. Все смеются и улыбаются. Странно, но объяснение я нашел в том, что были опубликованы данные о голосовании по Дальнему Востоку и, видимо, это очень развеселило членов комиссии.
Единственная печаль — молодежь и люди средних лет, — как я понял по подслушанным разговорам на улице, голосующие против, — устремились на участок и шли до самого закрытия. Даже одна пара опоздала буквально на две минуты, и не смогла попасть на участок.
Видимо, желание прийти в последнюю минуту сыграло плохую шутку — и нескольких минут не хватило для того, чтобы проголосовать.
Выражаю благодарность председателю комиссии за нарушение всех процедур подсчета голосов, которые только можно было нарушить!
Иногда нарушение может показать очень многое из того, что активно скрывается.
Участок закрыт, наступает торжественный момент доставания бюллетеней досрочного голосования из сейф-пакетов. Пакеты разрезаются и оттуда достаются аккуратно сложенные бюллетени.
Перед началом подсчета членами комиссии, председатель заметила: «Они уже разложены по ДА и НЕТ», и так каждый пакет.
Когда процедура закончилась, председатель записала цифры, перешли к переносной урне: там оказалось всего 9 бюллетеней, и все они случайным образом оказались «ЗА».
Вот и время стационарной урны. Процедура подсчета завершена и председатель оглашает цифры:
Досрочно проголосовало — 1010 избирателей из 1861 зарегистрированных на участке, из них:
Стационарная урна дала такой расклад голосов:
Общий результат по Воронежской области мало отличался от результатов, которые наблюдались на участке: 80,07% жителей области одобрили поправки и 19,18% высказались против.
Из этой хроники есть и неожиданные исключения:
УИК № 1374 в здании Воронежского института МВД проголосовал следующим образом: «ЗА» поправки в Конституцию высказались 440 голосующих (37,99%), «ПРОТИВ» — 711 (61,4%).
Вот такая аномалия.
В целом же, есть что-то символическое в том, что все участники данного голосования были в перчатках, масках и регулярно обрабатывали руки антисептиком.
Движение «Голос» наблюдало за голосованием и подсчетом голосов на общероссийском голосовании по Конституции в 42-х регионах. Досрочное голосование длилось с 25 по 30 июня, основной день — 1 июля. В Москве и Нижнем Новгороде прошел эксперимент по дистанционному голосованию.
