Под прикрытием: как обучают наблюдателей в Общественной палате Москвы

Автор этого текста захотел остаться неизвестным. Мы в движении «Голос» знаем его и доверяем его опыту наблюдения на выборах, и не ставим под сомнение факты, которыми он решил поделиться. 

В 2021 году заранее перед выборами я записалась наблюдателем от Общественной палаты Москвы. Некоторое время ничего не происходило, потом пришло SMS-сообщение с приглашением на обучение и ссылкой.

Внутри был ну средненький такой онлайн-курс в браузере. Наверное, его можно было прощелкать насквозь за полчаса, но я вчиталась и потратила почти три. Формальных грубых ошибок и незаконных требований не нашла, почему бы и не взять.

Тест был довольно сложный, но сдался и он.

В некоторых вопросах с мнением создателей теста я не могла согласиться, но ошибок по их мнению явно допустила меньше, чем было можно. А может быть они и всех желающих берут. Так или иначе, после 28 вопросов система заявила мне «тест пройден!».

Потом пригласили на очное обучение в один из городских московских ВУЗов.

Обучение

Пришла. Небольшой зал, человек 50 слушателей. Большинство без масок.

Двое ведущих. Пришел кто-то там от общественной палаты, попросил всех носить маски. Все покивали, остались как есть.

Рассказали, что направят 15 тысяч наблюдателей в Москве.

Куда столько? Не поняла. По четверо на каждый УИК, по 1,37 на каждый из дней? Но больше одного одновременно ведь нельзя.

При выдаче направления никто меня не спросил о конкретных днях: сколько сможете, столько и будете. Все три дня на нашем участке я от ОП была одна.

Напомню, списки наблюдателей и разбивка присутствия наблюдателей по дням должна была быть зафиксирована заранее.

Неужели «палаточники» идут наблюдать как ПСГ от какой-нибудь политической партии?

Ведущие не знают, сколько в Москве УИК: сказали, что участков без КОИБ будет всего 10% максимум. На самом деле в Москве 3626 УИК, из них без КОИБ 1647, 45,4%, и эти цифры были известны заранее.

Ведущие обучения заявляли:

• члены комиссии с правом совещательного голоса бывают только в УИК, в вышестоящих комиссиях таких не бывает.
• члены комиссии с правом совещательного голоса не могут трогать документы комиссии.
• паспортные данные будут в списке избирателей напечатаны с госуслуг.
• жалобы и обращения в комиссию наблюдатели писать не имеют права.

Все это неправда.

Позиция ведущих: если мы обнаружим нарушение, то можем только обратиться к председателю УИК и написать в чат, а там уж что нам скажут.

Все обучение строилось строго вокруг того, что у вас будет КОИБ, который все сделает.

Никакого подсчета, никаких сейф-пакетов, строго все в электронную урну. 

Промежуточные данные КОИБа палаточников не интересуют: только увидеть на табло нолики утром пятницы и итоговый протокол вечера воскресенья. Все.

Понятно, что все это должно было приводить к тому, что наблюдатель приходит на участок, где происходит что-то непонятное для него, он смущается и старается ничего не делать, чтобы не нарушить шаткое равновесие. Ни о каком контроле процедур речи не идет.

Вместе с тем, обучение не было совсем ужасным: нас, студентов, разбили на несколько команд по 6-10 человек, и команды по очереди в виде соревнования рассказывали всем непонятно откуда взявшиеся сведения о том, кто может быть наблюдателем (не могут неграждане РФ, например). У нас за столом нашелся уже опытный наблюдатель, и рассказывал все он, я отмалчивалась. Возможно, «Голосу» стоило бы элементы такого состязательного формата обучения адаптировать и себе.

Просидели мы на занятии больше четырех часов, обучающие хотели закончить побыстрее. Финальный тест был чистой формальностью, и сдавали мы его хором коллективно.

Мне кажется, что никаким обучением это не было — просто очередное мероприятие по распространению коронавируса, чтобы наблюдатели могли говорить, что они где-то там были, а обучающие списали бюджеты.

Через пару дней получила направление.

До начала голосования от меня отстали, лишь за три дня прислали требование поучаствовать в тестировании приложения.

Выборы

На УИК я сильно удивила «своих» членов комиссии: они не ожидали, что палаточный наблюдатель будет за чем-то там наблюдать.

Я не могла сидеть без дела, глядя в стенку, поэтому проверила, что списки прошиты и опечатаны, добилась того, чтобы электронных и «открепившихся» избирателей вычеркнули, а надомников записывали в книги перед выходом. Без меня ничего этого на участке не было.

Зампредседателя пытался на меня нападать «да вы кто такая, да мы десять лет так работаем», но председатель вовремя сообразила, что я им не враг, и если выполнить действительно обязательные вещи, то это убережет ее от атак наблюдателей кандидатов в воскресенье.

Так и вышло.

Во второй половине дня воскресенья мы подружились с «оппозиционными» наблюдателями, но комиссия была уже настолько уставшая, что никаких негативных выводов из этого они не сделали.

Перед подсчетом мы обсудили с председателем, в каком порядке будем считать — она хотела все сократить и сэкономить время. Мы сошлись на том, что одновременно будут считать неиспользованные бюллетени, но остальное будет по порядку.

Комиссия долго считала списки, но из того, что мне удалось проверить, похоже, что считали правду. Не скрывали и не скандалили, просто были очень сильно уставшими.

Сдача в ТИК

Как и на многих других участках Москвы, первый заход в ТИК закончился полным разгромом: председатель ТИК увидел, что у нас одинаковое число избирателей по федеральному и одномандатному округам, и отправил наших обратно на УИК пересчитывать списки. Это правильно, потому что de facto по партийному бюллетеню голосовали приписанные к нам по месту нахождения избиратели, а одномандатный бюллетень им как правило не был положен.

После коррекции одномандатного протокола на число «спорных» избирателей протоколы переподписали и приняли в ТИК. Я уверена, что тщательный подсчет показал бы неточность числа избирателей, но посреди ночи все были уставшие, и я действительно не думаю, что это расхождение хоть на что-нибудь влияло.

Распределение голосов по кандидатам и партиям у нас подсчитала электронная урна: недействительных бюллетеней оказалось около 1%, так что я считаю, что все нормально.

Вместо заключения 

По итогу могу сказать, что обучение и материалы Общественной палаты Москвы абсолютно бесполезны. У палаточников не было ничего, что могло бы действительно помочь решить возникающие на участке проблемы. Роль «наблюдателей», направленных от Общественной палаты, лично я рассматриваю исключительно как имитацию наблюдения.

Те наблюдатели от Общественной палаты, которых я видела раньше, подходили исключительно для технической работы: торчать в углу, раздавать браслеты, заполнять минимально необходимое число присутствующих на голосовании вне помещения.

В этом году я увидела своими глазами, как это устроено и откуда они такие берутся. И могу определенно утверждать: это не издержки отдельных недоучек, а стройная система, которая целенаправленно фабрикует липовых наблюдателей, которые не смогут ни помочь комиссии советом, ни проконтролировать корректность процедур.

Без настоящих наблюдателей наш УИК ничего не знал о законности — и натворил бы бед: давал бы голосовать кому попало, нарисовал бы произвольные цифры в итоговом протоколе.

Долго после голосования от ОП не было никаких известий. Я уж думала, что меня «выявили» и «зачистили».

Наконец в начале октября, примерно через две недели после голосования, позвонили и попросили срочно привезти им итоговый протокол. Отвезла.

Ещё пару недель — ни возражений, ни оплаты из Общественной палаты так и не поступало. Чуть более чем через месяц после 19 сентября прислали 15 тысяч рублей за дежурства в три дня голосования. Об аналогичных выплатах «наблюдателям» я слышала и от других.