Как голосуют на режимном предприятии в Перми
Давно не приходилось работать на выборах. А законодатель, оказывается, уже четыре года как ограничил права СМИ и ужесточил требования к журналистам, которые хотят освещать ход голосования. Теперь представителю СМИ нужно получить аккредитационное удостоверение аж от самой Центральной избирательной комиссии. Корреспонденту (в моем случае от сетевого издания «Молния») оно дает право на осуществление полномочий, связанных с присутствием в помещениях для голосования в день голосования, а также в помещениях избирательных комиссий, комиссий референдума при установлении ими голосования, определении результатов выборов, референдума.
Документы надо начинать оформлять за несколько месяцев, но прислать их могут уже прямо накануне тех или иных выборов. Это я к тому, что некоторые участки у нас разместились на режимных предприятиях, и их представители задают сейчас вопросы, а почему вы заранее нас не предупредили, не согласовали и т. д. Но у нас и обязанности такой нет.
Представитель СМИ не привязан к одному участку, где он должен находиться «от» и «до». В течение дня он может перемещаться по городу, посещать разные участки, выезжать вместе с членами УИК на дом, наблюдать за ходом голосования на придомовой территории. Соответственно, доступ на участок должен быть свободный, и при предъявлении удостоверения и паспорта никаких вопросов к нему быть не должно. А вот что получается в реальности на тех самых режимных объектах.
Как попасть на участок
Территориальная избирательная комиссия Свердловского района Перми предоставила информацию об участках, которые будут организованы на крупнейшем государственном холдинге — Объединенная двигателестроительная компания (ОДК). В него входит несколько предприятий, то есть разных юрлиц. Но в представленной ТИКом таблице были перепутаны номера и количество УИКов, места их размещения, номера корпусов.
А теперь представьте себе, как сложно их найти на закрытом режимном объекте, который представляет из себя огромную площадку, куда нет свободного доступа. Сотрудники, ответственные за голосование, к примеру, на «Пермских моторах», понятия не имеют, где расположены участки на «Авиадвигателе» и «Протоне», а находятся они, согласно таблице ТИКа, по одному адресу. И внутри я не могла перейти с одного участка на другой в том числе и по этой причине.
Некорректно было указано и время работы. Так, около 10:15 утра первого дня досрочного голосования я связалась с председателем одной из комиссий. Исходя из данных таблицы, они начинали работу с 12:00, поэтому я думала, что можно будет вместе с ними зайти на завод. Но он пояснил, что их коллеги уже с утра там, потому что это сотрудники предприятия. Председатель порекомендовал поехать туда и пройти самостоятельно.
К 12-ти часам я была в главном корпусе. Ознакомившись с документами, специалист на входе пожала плечами — никакой информации, где расположены участки, и каким образом туда можно попасть, у нее нет, поэтому отправила оформлять одноразовый пропуск.
Там казался обед с 12 до 13. Потом в окошке сказали, что заявки на меня нет, поэтому пропуск выписать не могут. К решению вопроса подключились сотрудники из другого окна, где выписывают другие пропуска. Но и у них никакой информации не было, что делать в таком случае.
Отправили попытать счастья на проходные. Там уже, естественно, к делу подключилась охрана и служба безопасности. Сотрудники пояснили, что у них есть четкий перечень тех, кого они могут пропустить. Такие правила, и никаких шансов сегодня попасть уже нет. Но самое главное, что никто не знал, к кому обратиться, нет ответственного лица, которое отвечает за организацию выборов и соблюдение законодательства на всем холдинге, который мог бы оперативно решить проблемы.
И, на мой взгляд, в данной ситуации, необходимо задавать вопросы крайизбиркому, а также ЦИК. Раз уж законодатель разрешил голосовать таким образом, то необходимо было дать указания, что в списке тех, кто имеет право присутствовать на участке могут быть не только члены УИК, но и наблюдатели, а также представили СМИ, аккредитованные от ЦИК.
Я пыталась объяснить, что голосование должно проходить открыто и гласно, и если режимное предприятие не может обеспечить соблюдение этих принципов, значит, оно и не должно брать на себя такую ответственность. От первого категоричного заявления «Мы вас все равно никуда не пустим» до «Проходите» прошло примерно полчаса. Меня все-таки пропустили, но сразу предупредили, что фото и видеосъемка запрещена. Пришлось подчиниться, чтобы хотя бы своими глазами посмотреть, что происходит.
Что удалось увидеть
Прямо среди одного из цехов был расположен участок для голосования. За столом совсем один член УИК № 3437 (а где работают члены УИК, в которую я звонила с утра, — никто не знает) и один сотрудник полиции. Через пять минут после того, как меня запустили, сотрудники уже предложили покинуть территорию. Мол, посмотрели — можете идти. Снова пришлось убеждать, что необходимо остаться.
В результате представитель службы безопасности был до конца со мной. Это, на мой взгляд, могло смущать заводчан, которым я задавала им вопросы, почему они решили проголосовать именно по месту работы. А отойти и переговорить с ними в другом месте я не могла. Запрет фото и видеосъемки в принципе сводит наблюдение на нет. Как я могу зафиксировать выявленные нарушение в работе УИК? Например, то, что был один член комиссии, а должно быть как минимум двое. На этом предприятии в это же время работала УИК № 3438 и тоже в составе одного члена.
В 16:00 участок закрыли. Член УИК взяла переносной ящик, и сотрудники ее повели через весь завод ко второму участку, чтобы забрать представителя другой УИК и отвезти их обеих на свои участки. Меня вывели отдельно.
Когда я приехала на участок, там уже была переносная урна с завода. При мне ее поставили у окна. Председатель пояснил, что после закрытия участка, в 20:00, бюллетени переложат в сейф-пакет и вместе со вторым сейф-пакетом, в котором будут бюллетени тех, кто проголосовал непосредственно на самом участке, уберут в общий сейф.
Надомного голосования в этот день на этом участке не было. Спросила у председателя, а почему они не хотят закрыть переносную урну, раз голосование уже закончилось по заявлениям от завода, а если кто-то и придет, то уже в стационарную урну будут бросать. Он тут же согласился и закрыл ящик (на видео).
В результате на заводе проголосовали 133 человека из 200-сот, а на участке — 211. Итого 343 человека в первый день голосования из 1994 по общему списку. В конце работы были составлены два акта. Я их подписала как лицо, присутствовавшее до конца работы УИК, но копию снять мне не позволили, и сфотографировать — тоже. Считаю это нарушением, поскольку на других участках спокойно выдавали. Кроме того, когда я увидела потом, как выглядят заполненные акты на других УИК, я поняла, что у нас цифры были написаны карандашом! Будем разбираться.
В течение дня я также заходила на соседний участок — УИК № 3438, который тоже выезжал на завод — там привезли с предприятия 213 бюллетеней и незапечатанную урну оставили. Участок больше, по списку — 2211 человек.
Хочется отметить «медвежью услугу», которую оказали службы соцзащиты УИКам, да и всем избирателям. Теперь стало понятно, во что вылилась вся та работа, которую они проводили накануне выборов, обзванивая граждан.
Напомню, что в Пермском крае и в Перми жители жаловались на то, что сотрудники соцзащиты навязчиво предлагают идти на выборы, а также собирают заявления от тех, к кому прийти на дом. Звонили не только старикам и инвалидам, но и многодетным. Проводили опросы, которые совсем не входят в их компетенцию. В результате в комиссии были поданы реестры для надомного голосования — и в первый же день выяснилось, насколько некорректно составлена информация. Телефоны не отвечают, номера не рабочие. Сами граждане говорят, что голосовать не собирались и заявку не подавали. Члены УИК выезжают на место, не дозвонившись, но и дверь никто не открывает.
Люди были введены в заблуждение, неправильно проинформированы о том, как они могут выразить волеизъявление. Так, на одном участке из всех предоставленных адресов только половина оказались дома и согласились проголосовать. При этом сотрудники соцзащиты все время звонят членам УИК и требуют отчитаться, сколько из их списка проголосовало, чем мешают работать, конечно.
Сегодня идет агитация, в том числе и в общественном транспорте, о том, что вы можете вызвать к себе домой в любое время члена комиссий с урной для голосования. Как всегда, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Членов комиссий больше не стало. И это новшество — по взятию избирателя измором, прямо дома, — выглядит по меньшей мере странно. Звонит, например, здоровый молодой человек, у которого участок находится в двух метрах от дома, и у него есть три дня, чтобы туда дойти при желании, но он хочет, чтобы к нему в 18:00 пришли и принесли урну. И только так.
Ну, и административный ресурс как всегда не дает покоя. Помимо соцзащиты, своего ТИКа, членам УИК названивают еще и представители администрации, запрашивающие то одни, то другие цифры. Между собой, видимо, не согласованы действия ответственных лиц.
