Кто и как проголосовал в Москве и Санкт-Петербурге

Снова и коротко про голосование. На этот раз не о фальсификациях, а о том, кто и как проголосовал. Мне в руки попались результаты экзитполов, проведенных в Москве и Санкт-Петербурге. 

Всего из согласившихся отвечать на вопросы, в Москве проголосовали «за» 45% опрошенных, в Санкт-Петербурге — 37,7%, это ожидаемо меньше, чем процент реально проголосовавших «за».

Первое, что бросается в глаза — это очень большой разрыв между возрастными группами. Молодежь — та, что голосовала — почти вся голосовала «против», в то время как люди пенсионного возраста были практическим единогласно за поправки. Тот же результат мы увидим, если посмотрим на социологические опросы.

Возможно, что высокий результат «за» (65% по стране) был отчасти получен из-за большей готовности пожилых людей участвовать в выборах и голосованиях, усиленной мобилизацией этой группы населения (если это так, то ее следы мы скоро увидим в социологических опросах). 

Cреди противников поправок больший процент людей с высшим образованием (скорее всего, это из-за того, что такие люди чаще пользуются интернетом и реже — телевизором) и больший процент мужчин. Наконец, предметом голосования действительно было доверие к Путину. Среди тех, кто не поддерживал обнуление президентских сроков, лишь небольшая часть все равно проголосовала за поправки, а среди тех, кто был за «обнуление» сроков, проголосовавших «за» было подавляющее большинство.

• Во-первых, какое-то число людей проголосовали на дому. В основном это люди пожилого возраста — а они намного более склонны голосовать «за», чем молодежь и люди среднего возраста. 
• Во-вторых, значительная часть проголосовавших — 600 тысяч, то есть примерно 15-17% от реальной явки (которую мы не знаем) воспользовалось электронным голосованием. Это были как люди, голосовавшие по принуждению (и поэтому опасавшиеся, что голосование не анонимно), так и те, кто в целом больше доверял системе и, как следствие, был более склонен голосовать «за». 
• В-третьих, у многих из тех, кто был против поправок, были опасения за свои голоса, и поэтому они чаще выбирали последний день для голосования. 
• В-четвертых, часть проголосовавших «за» могла стыдиться отвечать на вопросы интервьюера (впрочем, верно может быть и то, что часть проголосовавших «против» боялась об этом сказать). Наконец, выборка участков для экзитпола могла быть смещена — то есть людей опрашивали на более либеральных участках. По моим расчетам, в Москве так и было, хотя эффект был незначителен (доля проголосовавших за Путина на выборах в 2018 году на участках, где проводился экзитпол в 2020, всего на 1.5-2% выше, чем на остальных участках), и мог быть отчасти из-за того, что статистика в 2018 году тоже могла быть немного искажена фальсификациями.

Что-то похожее происходит и в США — средний возраст сторонников консервативной Республиканской партии выше, чем Демократической партии, причем, как и у нас, возрастной разрыв выше среди женщин. Но все-таки такого, чтобы в одной возрастной группе голосовали «за» 20%, а в другой 80%, я не видел.

О явке в разных возрастных группах судить сложно. Возраст опрошенных 1 июля был существенно ниже, чем средний возраст москвичей или петербуржцев старше 17 лет — то есть молодежь была более представлена на избирательных участках 1 июля. Однако больше половины избирателей (примерно 63%) проголосовало досрочно, а среди них наверняка преобладали пожилые люди.