Итоги 2019 года: Интернет-голосование

В ряду многих вещей, сопровождавших практики общественного наблюдения, 2019-й год запомнится экспериментом по Интернет-голосованию. В начале года скептики заявляли, что в отсутствие законодательной базы новый вид голосования применяться не будет. Многие коллеги были убеждены, что экспериментальным округом станет тот, в котором административным кандидатом выступит Алексей Шапошников, тогдашний, а теперь и нынешний председатель Мосгордумы.

После первых инициатив Алексея Венедиктова по поддержке дистанционного электронного голосования у части коллег по общественному наблюдению ещё теплилась надежда, что совместная активность технической и юридической рабочих групп сможет как-то откорректировать ретивость апологетов «голосовать хоть из Ханоя». В мае 2019-го неожиданно услышал мнение о том, что дескать «проведут онлайн-голосование и успокоятся», так как в дальнейшем в приоритете будут цифровые участки.

Однако очень многое пошло совсем не так, как предполагали наблюдатели. Был принят Федеральный закон. Пусть и рамочный, но позволяющий поставить эксперимент в ряд других ФЗ, в т. ч. столь хорошо нам известного № 67-ФЗ от 12.06.2002. Выбор именно избирательных округов №№ 1, 10, 30 спрогнозировать было довольно сложно. И уж тем более то, что символическим героем и одновременно жертвой Интернет-голосования станет Роман Юнеман.

При этом, как известно, никто онлайн-голосование не хакнул. Или, по крайней мере, об этом не заявил, а организаторы выборов не зафиксировали успешного вторжения. Разработчики системы в лице специалистов Департамента информационных технологий (ДИТ) города Москвы проявили удивительную открытость и констатировали:

«Мы понимаем, что сейчас наша система голосования выглядит не совсем как классический блокчейн-кейс, так как она контролируется со стороны органов исполнительной власти».

Вот такими и вышли выборы под «контролем со стороны власти». И опять же, казалось, что эксперимент признают скорее проблемным, чем прогрессивным. Но уже состоялось голосование в Троицке, заместитель руководителя ДИТ Артём Костырко повышен в должности и всё идёт к тому, что в 2020 году Казань отметится на карте электоральных Интернет-достижений.

Совершенно прав Виктор Толстогузов, когда в своём Итоговом отчёте о выявленных уязвимостях и произошедших сбоях в ходе проведения эксперимента по организации и осуществлению дистанционного электронного голосования указывает, что к фундаментальным проблемам системы Интернет-голосования необходимо отнести отсутствие возможности убедиться и документально доказать, что:

• избиратель подал заявление на участие в Интернет-голосовании самостоятельно;
• избиратель проголосовал лично;
• в процессе голосования на избирателя не оказывалось давление;
• на сайте Интернет-голосования и в помещении, в котором голосует избиратель, отсутствует агитация;
• голос избирателя учтён верно;
• данные в целом или в части не были подменены на любом этапе передачи;
• соблюдается тайна голосования
• существует возможность создать неразрывное Интернет-соединение между избирателем и аппаратно-программным комплексом, осуществляющем запись голосов;
• система защищена от хакерских атак;
• в день голосования использовался тот же программный код, который демонстрировался участникам избирательного процесса до дня голосования.

Указанные проблемы во многом определяются обстоятельствами, при которых перевод выборов в Интернет-формат мгновенно расширил количество участников электорального процесса. К избирателям, кандидатам, субъектам их выдвижения, членам УИКов и ТИКов, наблюдателям добавились электоральные хакеры (а ещё разработчики, программисты, провайдеры услуг доступа, операторы мобильного Интернета, администраторы порталов, собственники серверов, сотрудники лабораторий киберзащиты и т. д.). Это произошло не в связи с «естественным» изменением законодательства или какими-то решениями, направленными на повышение или снижение уровня доверия. Это произошло потому, что само голосование, учёт и подсчёт голосов протекали в абсолютно новой среде. Интернет функционирует по своим правилам, часть которых определяется действиями акторов, находящихся в тёмно-серой области спектра общественно-политических действий.

Система дистанционного электронного голосования использует Интернет и состоит из множества устройств, проверку которых в совокупности практически осуществить невозможно. Фактически члены избирательных комиссий, подписывая протоколы об итогах голосования, подтверждают лишь то, что они были выведены с принтера, предоставленного разработчиками системы.

Важно отметить, что немногочисленные наблюдатели, получавшие в течение дня голосования с помощью мониторов системы ошибочную или искажённую информацию о процессе, концентрировали своё внимание на:

• описании сбоев и снижении работоспособности, когда граждане не могли реализовать свои избирательные права,
• проявлении аномалий, свидетельствующих о вмешательстве специалистов ДИТ в работу системы или о серьёзных ошибках в работе программ.

Однако представленные данные в принципе не могли быть обобщены для полного анализа программного обеспечения, аппаратных средств, линий связи и алгоритмов шифрования. Мартовский тематический материал уже задавался вопросом о том, что может «заинтересовать» хакеров в московском голосовании. Один из вариантов ответов формулировался следующим образом:

«Красиво „распределить“ волеизъявление Интернет-голосующих так, чтобы кандидат мог гарантированно победить, но результат не выглядел аномальным, и никто из наблюдателей не засомневался в причинах возможной разницы между голосованием офлайн и онлайн. Эту разницу всегда можно будет обосновать электоральными предпочтениями молодых избирателей, особенностями политической рекламы в социальных сетях и т. д.».

Но разве не свидетелями реализации именно этого сценария оказались общественные наблюдатели? Экс-кандидат Юнеман заявил о мобилизации «гибридного административного ресурса». Его оппоненты сконцентрировали дискурсивное внимание на том, что проигравший самовыдвиженец в ходе кампании призывал не использовать потенциал онлайна, и, следовательно, подавляющее большинство его сторонников пришли на традиционные участки, а от дистанционного электронного голосования отказались. Для широкой публики объяснительная модель вполне «катила».

Однако ещё в самом начале московского эксперимента организаторы выборов посчитали возможным пренебречь частью рисков внутреннего воздействия на систему и ослабить требования к прозрачности и проверяемости её работы. И именно в этой «точке» наблюдатели имеют возможность вернуться, пожалуй, к самому главному. Условия эксперимента по Интернет-голосованию действительно переформатировали дилемму презумпции невиновности избирательных комиссий и на новом витке актуализировали ценность доверия к организующим выборы институтам.