Идеальное голосование: как жители Высокой горы решили не самооблагаться
Зачем ехать в Казань, если не есть эчпочмаки, не гулять по Кремлю и не наблюдать референдумы по самообложению? И если с пирожками и достопримечательностями все очевидно, то референдумы тоже татарский эксклюзив, нигде больше в России такого не встретить.
За кого голосуем?
Референдумы по самообложению проходят в Татарстане с 2013 года. С 2014 года по 2018 год включительно — более 800 голосований ежегодно. Наблюдательское сообщество заинтересовалось референдумами еще в 2015 году, и благодаря этому в 2016 их внести в систему ГАС «Выборы».
Татарстан принято считать электоральным султанатом: тут всегда высокие явка и уровень поддержки властей, при этом очень активное наблюдательское сообщество. Волонтеры не только в день голосования присутствуют на участках, но и видеонаблюдением занимаются. На нашем сайте вы можете найти много увлекательных историй о рисовке явки и фальсификациях в Татарстане на выборах разных уровней.
Но вернемся к референдумам по самообложению. В России вы такого не встретите нигде, кроме Татарстана. Референдум — важный инструмент прямой демократии, он повышает уровень ответственности у людей и делает их сопричастными к принятию решений. Да и для бюджетов маленьких поселений может быть неплохим подспорьем.
В Татарстане действует программа государственного софинансирования проектов развития местных территорий. Согласно ей, на каждый собранный жителями рубль из республиканского бюджета поселению выделяется еще четыре рубля. Сумма разового добровольного взноса колеблется от 100 до 1000 рублей.
Референдум считается состоявшимся, если в голосовании приняли участие более 50% жителей поселения. Решение принято, если за него проголосовали более половины участников голосования.
Итак, поехали!
Посёлок Высокая Гора (на татарском Биекта́у) примерно в 20 километрах от Казани. Общеобразовательная школа, члены комиссии — учителя, избирателей — 2127 человек. Местным жителям предстоит решить, скинутся они по 300₽ на строительство тротуаров и контейнерных площадок или нет.
Голосование начинается бесчеловечно рано — в 7 утра. Комиссия приходит в начале седьмого. Наблюдатели тоже. С 7 до 8 утра проголосовали три человека.
Председатель сетует: «На сентябрьских выборах с утра активно приходят, потому что потом в сады уезжают». Говорят, что на столь раннем начале голосования настояли сельские жители, а власти пошли им навстречу.
За окном светало, и взору открылся пейзаж школьного двора — небольшая лесопосадка, покрытая инеем волейбольная сетка и мечеть по соседству. Комиссия свободно переходит с русского на татарский, бюллетени на двух языках, как и школьные плакаты в коридоре.
«У нас русскоязычная школа, татарский учат только факультативно, но желающих много. У меня, например, две дочки, так им просто нравится между собой на разных языках общаться — одна по русски, вторая по татарски отвечает», — рассказывает секретарь комиссии.
«Да и мы на планерках часто бывает начинаем на русском говорить, а потом даже сами не замечаем, как уже на татарский переходим», — присоединилась другая член комиссии.
А где люди?
Около 11 часов приехала съёмочная группа республиканского канала. Избирателей не было. Через некоторое время подъехала группа местного TV. Десять членов комиссии, три наблюдателя и две съёмочные группы ждали ответственных граждан. Через некоторое время пара избирателей все же пожаловали на участок.
— Почему вы пришли сегодня голосовать? — атаковали сельчан журналисты.
— Это мое родное село, я тут 50 лет живу, голосовать обязательно хожу, так с советских времён ещё повелось.
— А вы считаете нужно самообложение или нет? — не унимались телевизионщики.
— Конечно! Россия же такая — делают, потом ломают. Поэтому сейчас пусть сделают. Это же для нас, во благо.
Журналисты, исполнив свой долг, удалились. В течение следующего часа пришли ещё два человека. К 13 часам явка еле-еле подползала к 4%.
За жизнь
«Ну вот сейчас должно побольше быть. К этому времени обычно процентов 20 уже приходят», — делился знаниями местный и, видимо, очень опытный наблюдатель, по совместительству завхоз этой же школы. Но ожидания не оправдывались.
«У нас мальчишки хоккеем занимаются. Да как-то так получилось, собрали их вместе, деньги на экипировку нашли, родители им только коньки купили. Занимаются в нашем ледовом дворце бесплатно. Сейчас уже отдельный класс есть, подстраиваем под них расписание. Некоторых воспитанников у нас “Ак Барс” забрал. А на соревнованиях нашу команду иногда стесняются объявлять. Ну представляете, там перечисляют участников — город Казань, город Владимир и тут село Верхняя Гора. Но городом становиться или к Казани присоединяться не хотим. За то, что мы село, у нас и надбавки к зарплате есть, и в программе “Земский учитель” участвуем», — охотно и с гордостью рассказывал председатель комиссии, а по совместительству директор школы.
К 14:00 в реестр заявок на надомное голосование были вписаны четыре (!) человека.
«Никогда такого не видела», — удивилась я.
«Мы тоже», — почти хором ответили секретарь, председатель и «опытный» наблюдатель.
За следующий час пришло еще несколько человек. Члены комиссии поочерёдно ходили обедать, залипали в телефоны, обсуждали что-то на татарском.
Инстаграм и праздник
На участок зашёл седовласый мужчина невысокого роста. Последовательно со всеми поздоровался, что-то обсудил с председателем, потом подсел к наблюдателям.
— Здравствуйте, я глава посёлка Высокая Гора Юсуп Максумович. А вы? Вы откуда? Как вам наблюдается?
Ну а дальше непринуждённая беседа о бюджете посёлка, о том, что на работу все в Казань ездят, а тут только ночуют, о новой многоэтажной застройке и нуждах народа.
«Мне вообще кажется, что самообложение делает людей ответственнее. Ну вот сделали что-то, люди понимают, что вложили в это свою копеечку и уже гораздо бережнее относятся. Я и на этот референдум уговаривал всех приходить, но, видимо, не сработало. У нас так бывает — волнами — то все приходят, то никого, — развел руками мужчина. — Мы и в Инстаграме объявление писали, у нас свой аккаунт есть. Мы вообще там всю важную информацию размещаем, тогда точно все в курсе будут».
«Да, даже к родственникам в деревню когда приезжаешь, никто телевизор уже не смотрит, все в Инстаграме сидят», — присоединился к разговору председатель комиссии. У главы поселения раздался телефонный звонок, он быстро ответил что-то на татарском и начал собираться.
«На соседнем участке машина сломалась, так я свою им дал, чтобы съездили на надомное голосование, вот вернули. Домой поеду».
Попрощавшись со всеми, он бодрым шагом направился к выходу — но не прошло и минуты, как Юсуп Маскумович вновь показался в школьном коридоре. Он что-то громко и радостно говорил на татарском, подошел к каждой женщине среди членов комиссии, со всеми обнялся, еще раз попрощался и больше уже не возвращался.
— А что это было?
— Сегодня же День матери, вот его упрекнули, что он никого не поздравил, вернулся исправиться, — ответил председатель.
Расходимся
До закрытия участка оставалось два часа. Время тянулось как плохая жвачка. Проголосовать пришли еще несколько человек. В 20.00 председатель объявил о закрытии участка. За 13 часов проголосовать пришли 122 человека, еще девять досрочно и трое на дому. В 21:05 я уже получила свою заверенную копию протокола. За — 68 человек, против — 60.
Никогда еще я не видела таких скучных выборов и такой безукоризненной работы комиссии. Бывает же.
Наблюдатели vs референдумы
Но не все так безоблачно, как может показаться. Всего в Татарстане 24 ноября прошло 19 референдумов о самообложении — в 12 сельских и семи городских поселениях. Референдумы признаны состоявшимися в 16 поселениях — явка составила свыше 50%. Местные жители там согласились «скинуться» на улучшение условий в селе — строительство дорог, освещение и т. д.
Не состоялись референдумы в трех поселениях — в Арске, в Ленино-Кокушкинском сельском поселении и в Высокой горе — там явка составила менее 50%. Именно в этих трех населенных пунктах на участках были независимые наблюдатели. Упс.
Ну а в самой Высокой горе на аналогичном референдуме в 2018 году явка составила 63%, но и наблюдателей там не было.
