Почему власти боятся кодификации избирательного законодательства?

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН ЛЮБАРЕВЫМ АРКАДИЕМ ЕФИМОВИЧЕМ, ЯВЛЯЮЩИМСЯ ЛИЦОМ, ВХОДЯЩИМ В СОСТАВ СОВЕТА ОБЩЕРОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВЕННОГО ДВИЖЕНИЯ В ЗАЩИТУ ПРАВ ИЗБИРАТЕЛЕЙ «ГОЛОС», ВКЛЮЧЕННОГО В РЕЕСТР ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ, А ТАКЖЕ ЯВЛЯЮЩЕГОСЯ УЧРЕДИТЕЛЕМ, УЧАСТНИКОМ И ГЕНЕРАЛЬНЫМ ДИРЕКТОРОМ ООО «ЧЕСТНЫЕ ВЫБОРЫ», ВКЛЮЧЕННОГО В РЕЕСТР ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ.

«Коммерсантъ» опубликовал большую статью, посвященную проекту Избирательного кодекса, который фракция КПРФ недавно внесла в Госдуму. В ней приводится и мой анализ этого проекта (я анализировал сентябрьскую версию проекта, но, на первый взгляд, там мало что поменялось).

Но меня задело (и позабавило) приведенное в статье мнение Павла Крашенинникова: 

«На данной стадии развития нашего общества, когда избирательное законодательство кипит и постоянно меняется, кодифицировать правовые нормы невозможно, — пояснил „Ъ“ парламентарий. — Кодифицируют устоявшиеся десятилетиями правила. Здесь этого нет и в ближайшее время не предвидится, не потому-то кто-то не хочет или плохой, отношения неустойчивые. Нельзя построить добротный дом в центре бурной реки. Кодекс должен быть основательным и долговечным документом».

Для меня такая позиция Крашенинникова — не новость. Я помню, что он выступал против кодификации избирательного законодательства и тогда, когда за него ратовала Элла Памфилова. Так что его мнение, вероятно, не конъюнктурное, а более глубокое. Тем не менее, я все равно не понимаю: почему?

В «КонсультантПлюс» я насчитал, что в России сейчас действуют 20 кодексов. Вряд ли кто-то (включая Крашенинникова) возьмется утверждать, что все они объединяют «устоявшиеся десятилетиями правила». Почему же к избирательному законодательству нужен более строгий подход?

Я не удивлюсь, если окажется, что историю российского избирательного законодательства Крашенинников знает не очень хорошо (однажды он уже продемонстрировал некоторое незнание). Здесь я немного напомню некоторые эпизоды.

Постоянная времянка

В 1994 году дума рассматривала проект Избирательного кодекса, подготовленный фракцией «Яблоко» под руководством Виктора Шейниса. И главной причиной, по которой он был отвергнут, было то, что еще рано. Мол, пусть пройдет цикл выборов, проверим нормы закона, подкорректируем их и тогда уже примем Кодекс. Так примерно это звучало в дебатах и в постановлении Думы.

Явлинский тогда пророчески сказал: если сейчас не примем Кодекс, то никогда его не примем. Потому что — тут я процитирую любимую поговорку моего отца — специалиста по наладке электрооборудования: «Нет ничего более постоянного, чем времянка». Явлинский тогда сказал не так афористично, но по сути то же самое.

В 2000 году был опубликован доклад ЦИК, которую тогда возглавлял Александр Вешняков. В нем говорилось опять примерно то же самое: пройдет еще один цикл выборов, и мы сможем приступить к кодификации. Два года спустя Вешняков высказал мнение, что в избирательное законодательство вносятся последние существенные изменения, после чего оно станет стабильным. Вероятно, он искренне так считал. Но в 2004 году начался новый виток правки избирательного законодательства — более радикальный, чем в предыдущие десять лет. Частично при активном участии того же Вешнякова, частично при его слабом противодействии.

Инициатива снизу

В 2008 году мы (общественники) взяли инициативу в свои руки и начали подготовку собственного проекта Избирательного кодекса.

В 2010 году, когда мы начали публиковать свои наработки, главный тогда разработчик избирательного законодательства Майя Гришина (в то время рядовой член ЦИК) и главный тогда по избирательному законодательству в Думе Владимир Плигин дали интервью, где сказали, что «действующее избирательное законодательство оптимально» и «вряд ли сейчас стоит что-то принципиально менять в избирательном законодательстве». Я откликнулся на эти интервью статьей «Оптимальное законодательство не меняют по восемь раз в год».

Сейчас меня забавляет другое: оказывается, против Кодекса можно приводить аргументы прямо противоположного характера: или что законодательство не надо менять, или что оно не стабильно.

Конечно, Крашенинников прав в одном: «избирательное законодательство кипит и постоянно меняется». Но действительно ли это оттого, что «отношения неустойчивые»? Нет, думаю, что дело совсем в другом: партия, к которой принадлежит Крашенинников, все время ищет, что бы еще сделать, чтобы обеспечить собственную несменяемость.

А между тем участники выборов (партии, кандидаты, члены избиркомов, электоральные юристы, политтехнологи) давно стонут и требуют стабильного избирательного законодательства. И я как-то написал, выражая эту потребность:

«О, хотя бы еще одно изменение относительно искоренения всех изменений!»

Я понимаю, что оппоненты вроде Крашенинникова мне могут возразить: сначала стабилизация, потом кодификация. Увы, мы видим, что это лишь удобный миф. Пока мы не займемся кодификацией, никакой стабилизации не будет, Явлинский это точно заметил 29 лет назад. Да и сам Крашенинников это фактически подтвердил, сказав, что «в ближайшее время не предвидится». Потому что им не хочется, чтобы законодательство было стабильным. «Отношения неустойчивые» — это тоже миф. Точнее, они делают все, что могут, чтобы они остались неустойчивыми.

Конечно, кодификация не гарантирует, что законодательство будет стабильным. Но, во-первых, все же психологически кодекс существенно править будет сложнее, чем нынешние законы, в которые уже внесено более сотни поправок. Во-вторых, это во многом зависит от качества кодификации. Если в процессе работы над Кодексом будут устранены пробелы и противоречия и Кодекс получится ясным, стройным и убедительным, если, наконец, не только его авторы, но и широкие круги «пользователей» признают, что избирательное законодательство стало оптимальным, тогда его стабильность может быть обеспечена.