Футурология голосования

С сентября прошлого года практически все крупные города и столицы субъектов федерации подвергаются атакам телефонных террористов. «Минирование» продолжается и с началом официального старта президентской избирательной кампании.

Российские спецслужбы намекают на международный след кибертеррористов, но при этом запрос общества на прекращение деструктивных действий остаётся без ответа. Внятной реакции со стороны властей о том, кто «минирует» российские города и с какой апокалипсической целью, до настоящего времени так и не прозвучало.

Атакам подвергаются торгово-развлекательные центры, учебные заведения, здания, в которых расположены государственные и муниципальные органы власти, железнодорожные вокзалы, музейные комплексы и библиотеки. Сотни тысяч людей вынужденно эвакуируются. Бизнесу наносится ущерб, измеряемый сотнями миллионов, если не миллиардами рублей. Непрекращающаяся волна анонимных звонков свидетельствует не только о спланированном характере подобной деятельности, но и о масштабности угроз нелегитимного насилия.

Даже если предположить, что телефонные атаки проводятся не с территории России и что они встроены в деятельность транснациональных террористических, кибертеррористических или хакерских организаций, отношение к ним принципиально не меняется. Эвакуационная лихорадка затрагивает проблематику национальной безопасности. Особенно в свете приближающихся выборов.

Как поведут себя участковые комиссии 18 марта, если с первых часов их работы начнут поступать в веерном ключе массовые сообщения о «минировании»? Будут ли готовы региональные избирательные комиссии к подобному развитию ситуации? — Ключевая её проблема заключается в том, что все участники избирательного процесса законодательно детерминированы в своих действиях временным интервалом с 8:00 до 20:00 местного времени. В обстоятельствах поступления звонка о «минировании» члены участковой комиссии, наблюдатели, представители средств массовой информации и, конечно, самая важная категория — избиратели будут выведены за пределы электорального процесса на 2-3-4 часа, что, в конечном счёте, скажется, например, на показателях явки.

При этом возникает целая масса вопросов, связанных с практиками контроля над избирательными бюллетенями, книгами избирателей, урнами для голосования. Как действовать, к примеру, членам участковой комиссии, процедурность работы которых будет, с одной стороны, строго ограничена требованиями избирательного закона (отметим, недостаточно конкретного в данной части), а с другой — поставлена в прямую зависимость от немедленной эвакуации?

Даже если предположить, что поступающие сегодня звонки о «минировании» являются элементами учений силовиков (а граждане используются как массовка на тренировках), нет повода притуплять бдительность и, исходя «из оценки уровня угрозы», обходиться «усиленными мерами безопасности». Установить реальные намерения телефонных и/или кибертеррористов в отношении планируемого 18 марта представляется довольно затруднительным. Срыв планов избирателей по участию в голосовании вполне может быть привлекательной и заразительной идеей для тех, кто намерен ставить под сомнение не только легитимность выборов, но и позиционирование России как государства с мощными спецслужбами.

Уже сформированный медиадискурс «минирования» в значительной степени указывает на чёрно-зеркальную сторону восприятия вмешательства в выборные процессы во многих странах. В этом контексте медиа предпочитают не просто играть в изначально плохую игру по раскрутке гоббсовской теории природы человека (и всех социальных интеракций) и демонстрации того, как люди проявляют свои худшие черты в новом цифровом мире, но и продуцировать связанные с новыми технологиями страхи, накладываемые на, казалось бы, самые демократические — открытые выборные — процедуры организации властно-общественного взаимодействия.