Защитить голоса или наказать преступника?

Я наблюдал на местных выборах в соседней Ярославской области, в Переславле-Залесском. Там на одном многомандатном округе два депутата внезапно ушли в область и их места в гордуме стали вакантными, вследствие чего были объявлены довыборы. За голоса почти шести тысяч избирателей на пяти участках боролись четыре сильных кандидата. Всего же желающих получить мандат было десять (одного сняли накануне), а к помощи по организации выборов были привлечены опытные технологи, в прошлом отличившиеся организацией каруселей, пьяного и разного другого контролируемого голосования.

Я объехал накануне пару участков, и стало понятно — данное болотце серьезно давно не ворошили. Особо порадовал охранник в ТИКе. Например, он не разрешал снимать себя и свое удостоверение, но при этом требовал дать переписать паспортные данные посетителей  избирательного участка.

К вечеру приблизительно стал понятен расклад по УИКам — где можно ожидать чего-то интересного, —  и десант наблюдателей был щедро распределен по участкам. На каждый участок пришлось аж по четыре человека и более. Всем было предложено подойти к семи утра. Я собрался идти к половине восьмого. Я ошибся.

Мне достался УИК 1107 в ДК «Ювента». Свежеотремонтированное красивое здание с портиком и колоннами. Свежий кафель и гранитная лестница с пандусом. Скользкие. И великолепнейший туалет, который к вечеру засорился, за что ни ФСБ, ни полиция, ни горе-наблюдатели (о них ниже) так и не взяли на себя ответственность. Местным жителям ремонт не нравится. Раньше, говорят, было лучше. Только крыша упала вовнутрь вот.

Итак, в чем же была моя ошибка. Дело в том, что я пришел поздно. А все потому, что накануне я посетил один из самых удаленных участков и, глянув мельком на их документы, напрасно успокоился. Рукописный реестр, корректное время поступления заявки, подписи — там с этим все было нормально. В голове не укладывалось, что в здании напротив администрации могут быть серьезные нарушения. 

Но в половине восьмого на участке уже обнаружились порядка полутора десятков «коллег» наблюдателей и членов ПСГ, между которыми уже была перепалка. Более продвинутые наблюдатели (давайте я буду этот термин употреблять, отделяя членов комиссии, работающих на постоянной основе, от членов ПСГ и собственно наблюдателей) методично знакомились с документами УИКа, запрашивали необходимые копии, выписки, акты, реестры, корректировали на ходу недочеты. А их менее образованные коллеги им всячески препятствовали, хамили, орали и т. п.

Что значит корректировали? Этот вопрос наверно захочет задать замглавы избиркома Ивановской области Александр Павлов, так как мы с ним провели незаконченный диспут с участием координатора «Голоса» в Ивановской области Ирины Мальцевой на тему «Что должен сделать наблюдатель — защитить голоса или наказать преступника?».

Поясню: внезапно был обнаружен машинописный реестр надомного голосования без единой подписи членов комиссии, принявших информацию. Со слов председателя комиссии, спущенный из ТИКа. Впоследствии выяснится, что скорее всего эти реестры были изготовлены даже не в ТИКе, а в соцзащите, сотрудники которой обходили подопечных и переписывали, кто хочет проголосовать дома. Только на одних участках его успели переписать от руки и причесать, а на других поленились. Это, кстати, все равно не помогло — люди-то никого не ждали и давали от ворот поворот, или никого просто не было дома. Было предложено как-то этот вопрос урегулировать, но на уровне УИКа его не решили. Заявление ушло в ТИК, а пока там решали, как быть, урна успела уйти по адресам. 

Именно с этим машинописным реестром. Не с выпиской. Без отметок в книгах избирателей, что к ним вышли. Неопечатанная (номерные пломбы красиво развесили на три стационарных ящика, а на переносные повесили обычные стяжки).

А потом из ТИКа дали добро на отмену результатов по этой урне. Хотя корректировка проблем была возможна. Но ей активно противодействовали два неграмотных наблюдателя от... (кто бы сомневался) ЛДПР и два человека из Москвы, впоследствии представившиеся представителями корпуса «За чистые выборы». Криками, жалобами и т. п. они добились лишь того, что УИК стал превращаться в базар/вокзал, из которого некоторые избиратели бежали сломя голову. Буквально. Один паренек сбежал после того, как его попросили показать прописку. Сказал: «На улице покажу», — вышел и припустил бегом так, что спортсмены из ФСБ, приглядывавшие за участком, не догнали его.

Перечислять поминутно все события долгого дня — 7.30 до 1.30 следующего дня — не буду. Я же хотел своим постом зафиксировать ряд моментов, на которые избирательной комиссии Ярославской области и города Переславля-Залесского следует обратить внимание. 

1) Моя комиссия в течении дня выписывала на отдельный листок данные избирателей, которые вот уже не первый год (кто с 2014, а кто и с 2008 ) не могут себя обнаружить в списках по месту жительства. Зачем выписывала, если они есть в «допкниге»? Потому что книги сброшюровываются, упаковываются и пропадают в недрах избиркома. Потом уничтожаются. А листок с данными передается в ТИК, но вот отправляется ли в он дальше в администрацию и полицию для корректировки сведений — большой вопрос. Мне кажется, что нет.

2) На участок к нам заезжал бывший руководитель ОИК, а ныне омбудсмен по правам человека Яробласти Сергей Бабуркин, и я ему указал на необходимость разместить на УИКе увеличенную форму этапов подсчета голосов. Кстати, такая же проблема была и во время второго тура голосования во Владимирской области. Плакат помогает не только слабоподготовленным наблюдателям, но и членам комиссии.

3) Это был мой первый опыт с таким количеством досрочки — так проголосовали 110 из 1923 человек, включенных в списки. А всего проголосовали 563 человека. То как было организовано вскрытие конвертов, и обзорность целостности каждого конверта для наблюдателей — было отвратительно. Напоминаю — это 8 утра. Толпа вокруг скамейки перед урной. Уже пришли избиратели, а на некоторых участках даже отказывали им в выдаче бюллетений, пока не вскроют и не опустят в урну всю досрочку. На мой взгляд, требуются какие-то дополнительные ЦУ и регламенты, разъясняющие, как проводить эту процедуру.

4) Четвертое, вижу проблему в том, что членам комиссии или наблюдателям очень сложно  ознакомиться с пропиской избирателя  в момент получения бюллетеня, а особенно при массовом наплыве избирателей. Как правило, этого не любит член комиссии, работающий с книгой;  избиратель не совсем понимает, что происходит. Этому противодействуют наблюдатели других кандидатов. В итоге шум, крик, базар/вокзал и т. п., а других вариантов удостовериться, что действительно голосовать пришел Петров, а не Сидоров, и прописан он по улице Садовая, а не с площади Садовая и вообще это не паспорт Агрипины Рудольфовны — нет. Говорят, в других странах фотка избирателя с документов выводится на монитор, чтобы ее могли увидеть наблюдатели и сопоставить с реальным лицом. Ну хорошо, допустим. А как быть с адресом?